Хмммм.. кто только не писал рецензию на матрицу-3, да разве что только
ленивый.. Вот и уважаемый в народе писатель Сергей Лукьяненко взялся за столь
редкое для себя занятие..
Сергей Лукьяненко
МАТРИЦА, НОЯБРЬСКИЙ ПУТЧ
Первый фильм, тогда еще просто «Матрица», не нуждался в подзаголовках и
действительно оказался этапным для мирового кино. Я далек от того, чтобы искать
в нем философские глубины, с этим – в сад, но с точки зрения кинематографа
братья Вачовски и впрямь заслужили место где-то рядом
с братьями Люмьер и братьями Михалковыми. Динамичный сюжет, интересные герои,
новаторские спецэффекты – все оказалось на нужном месте и в нужное время.
Понятное дело, что надо было ковать железо – и братья взялись
за дело.
Маленькое отступление.
Признаться честно, я не являюсь поклонником жанра «киберпанк», к которому можно отнести и «Матрицу». Мне довелось написать пару «виртуальных романов» – «Лабиринт
отражений» и «Фальшивые зеркала» (кстати, с успехом изданные и на исторической
родине братьев Вачовски), где я с удовольствием
использовал и «выход из виртуальности только в строго определенных точках» (у
меня – через компьютер, братья предпочли телефон), и «вход в сеть без
посредства технических средств» (как и я, братья не рискнули обосновать это
действие), поражение человека в реальности путем атаки в сети, и
уничтожение злодея – агрессивной программы, альтер
эго главного героя, путем слияние с ней (здесь пострадавшей, вероятно, является
Урсула Ле Гуин с
«Волшебником Земноморья»).
Но при всем том киберпанка я чурался,
как огня. Но при всем том мне очень понравилась первая «Матрица».
Вторая вызвала удивительное ощущение – я зевал на самых
динамичных и великолепно отснятых сценах – вроде боя Нео
с размножившимися агентами Смитами или погони на специально построенной для
фильма автостраде. Ритмичное покачивание «говорильня – драйв» не приближало к
оргазму, а навевало сон. Отсылки к «аниматрице»
раздражали, будто реклама бульонных кубиков. Глубокомысленные разглагольствования, исполненные на уровне студентов первого
курса философского факультета, удручали окончательно.
Финальные кадры второй «Матрицы», однако, давали робкую
надежду.
Нео смог
управлять машиной в реальном мире. Напрашивался тот поворот, который мог
придать третьему фильму совсем новое звучание, превратить «реальный мир»
Матрицы лишь в новый уровень иллюзии. Конечно, все это тоже давным-давно
известно в фантастике, великий Станислав Лем обыграл
эту тему в «Футурологическом конгрессе» со свойственным ему гением. Но...
все-таки... в голливудском кино – да такой, шокирующий откормленного поп-корном зрителя ход...
Я пошел и на третью «Матрицу».
Я получил свой электронный поп-корн.
Самое восхитительное – это то, как братья Вачовски
обошлись с «крючком», заложенным в финале второго фильма, с этими самыми сверхспособностями Нео,
научившегося повелевать роботами в реальном мире.
Итак, Нео приходит к Пифии. Вначале
Пифия объясняет ему смену своей внешности: она, де, пережила суровые
испытания... Я понимаю, что смерть актрисы вынуждает что-то изобретать. Но
данное изобретение слишком уж напоминает фразу из «Тутси»:
«Почему умер тот больной, он же шел на поправку? А он попросил прибавку к
жалованию!». Потом новая Пифия задает Нео
сакраментальный вопрос: «Ты, Нео, небось
очень хочешь знать, каким образом остановил машины в реальном мире и вошел в
Матрицу без компьютера?"
Нео,
натурально, кивает головой. Хочу все знать, дорогая Пифия! А Пифия и отвечает:
«Это потому, Нео, что в тебе очень много силы».
Тушите свет...
Был такой писатель – Понсон дю Террайль. Писал романы о
приключениях авантюриста Рокамболя. Романы пользовались успехом, да вот беда –
формальные права на «героя» принадлежали издателю. И вот однажды Понсону было сказано, что со следующего романа писать про Рокамболя продолжат другие
авторы.
Понсон дю Террайль закончил свой
«последний» роман тем, что бандиты схватили Рокамболя, связали, посадили в
стальную клетку и сбросили в море с корабля.
Один за другим отказывались от безнадежной работы приглашенные
издателем авторы. Один пытался описать ручного дельфина, спасшего Рокамболя из
пучины. Другой придумывал что-то еще... Не получалось.
Не верилось. Рокамболь не оживал. А читатели жаждали продолжения.
Издатель пошел на поклон к Понсону дю Террайлю. Тот согласился
продолжить серию романов о Рокамболе.
Знаете, как начинался очередной роман?
«Выбравшись из пучины, Рокамболь мощными гребками поплыл к
берегу...». Читатели были в экстазе.
Такова власть писателя над своим героем – и своим читателем,
заметим! Именно этот принцип братья Вачовски
попробовали применить и в «Матрице. Революция». Мол, мы вам чего-то обещали
объяснить? А вот не станем, кушайте, что дают!
Не сработало. Почему-то не сработало. Видимо, у кино иные
законы, отличные от литературных.
О чем еще рассказать?
О «битве за Зион», где на протяжении
получаса демонстрируются возможности современных графических компьютеров? Да,
ничего так. Масштабненько. Утомляет, но красиво.
О «финальном поединке» Нео и Смита,
окончательно перешедшем в трехмерную плоскость? Да, теперь у нас и Смит умеет
летать. Что с того? Драка в дождевых каплях – красиво, но лучшим поединком в
кино все равно останется финальная перестрелка из «Злого, плохого, хорошего»,
дуэль из «Профессионала» или поединок Брюса Ли и Чака Нориса из «Пути дракона».
Просто потому, что в одном случае мы имеем дело с набором спецэффектов, а в
другом – с искусством кино.
О «философии Матрицы»? Увольте.
Пожалуйста, не говорите об этой философии человеку, получившему
какое-никакое, но гуманитарное образование. И ради всего святого, не приводите
в пример Гегеля, описывая «единство и борьбу противоположностей – Нео и Смита». Оставьте это девочкам, ведущим программ на «Муз-ТВ».
О запахе мыльных опер, прущем из
каждой сцены, но особенно сильно – от сцены гибели Тринити? Ах, как
вспоминается «Заряженное оружие», где умирающая героиня, извергая кровавую пену
изо рта, долго и безрезультатно просит Джека Кольта ее поцеловать. Только тут
все это всерьез.
О многочисленных заимствованиях, пардон – «цитатах» из прочих
фильмов? Особенно смешно, что ослепший Нео –
точь-в-точь ослепший Пауль Атрийдес
из дешевого телесериала «Дети Дюны».
О бездарно повисших или оборванных сюжетных линиях, о
необъяснимо наступившем «хэппи-энде», об оставшихся за кадром вопросах, вроде
основного: а как, все-таки, будут жить те, кто захочет уйти из Матрицы? В
подземном Зионе? На мертвой, покрытой тучами планете?
«Матрица. Революция» может нравиться. В ней можно искать
глубинные смыслы, красивое зрелище, романтическую историю – как кому будет
угодно. Можно даже нехватку действия и затянутые сцены обозвать «уходом от
прежней эстетики».
Но для меня лично – это грандиозный провал.
Удачное начало и толпы фанатов сыграли с братьями Вачовски дурную шутку – они и сами поверили, что создают
«новую философию», а то и «Библию XXI века».
Увы, новую философию не создать из обрывков старой, из
выдранных цитат и поверхностных аллюзий. Увы, «Библия XXI века» всегда будет
Библией для бедных. Для тех, кто не умеет читать и думать. Для тех, кто завороженно следит за зеленым электронным поп-корном, сползающим вниз по
черному экрану.
Бедные мы.
Бедное кино.
Бедная Матрица.